Неточные совпадения
— «
Родитель, говорит, мой — сын крестьянина, лапотник, а умер коммерции советником, он, говорит, своей рукой рабочих бил, а они его
уважали». «Ах ты, думаю, мать…» извини, пожалуйста, Клим!
Поэтому для Захара дорог был серый сюртук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранившихся в лице и манерах барина, напоминавших его
родителей, и в его капризах, на которые хотя он и ворчал, и про себя и вслух, но которые между тем
уважал внутренно, как проявление барской воли, господского права, видел он слабые намеки на отжившее величие.
— Мне, милостивый государь, чужого ничего не надобно, — продолжала она, садясь возле меня на лавке, — и хотя я неимущая, но, благодарение богу, дворянского своего происхождения забыть не в силах… Я имею счастие быть лично известною вашим папеньке-маменьке… конечно, перед ними я все равно, что червь пресмыкающий, даже меньше того, но как при всем том я добродетель во всяком месте, по дворянскому моему званию,
уважать привыкла, то и
родителей ваших не почитать не в силах…
А дяденька сколько раз их об этом просили, как брат, почитая память покойной ихней сестры, однако
родитель не согласились ихней просьбы
уважить, потому что именно хотели они меня своею рукой загубить, да и дяденьке Павлу Иванычу прямо так и сказали, что, мол, я ее из своих рук до смерти доведу…
— В Евангелии сказано: дети должны
уважать и бояться своих
родителей.
И как жестоки бывают иногда
родители, которые не хотят
уважить чувства своих детей.
В продолжение этого месяца, предаваясь без помехи дружеским и откровенным разговорам, мои
родители еще более стали
уважать и ценить светлый ум и высокие качества души Григорья Иваныча, соединенные в нем с многосторонним образованием и основательной ученостью.
— Ты должна ей говорить, что ей необходимо выйти замуж, потому что этого хотят
родители, а
родителей должно
уважать, — что папенька, то есть я, рассердится и отдаст в монастырь… ступай!
Отца, мать, богом данных им
родителей и богом повеленных чтить и
уважать, они, вместо нежного нарицательного:"батенька, маменька", иначе не кличут, как"папаша, мамаша!"
И вот наступил роковой день!.. Первого декабря нас накормили выше всякой меры. Батенька, благословляя нас, всплакнули порядочно. Они были чадолюбивы, да скрывали свою нежность к нам до сего часа; тут не могли никак удержаться!.. Приказывали нам отныне почитать и
уважать пана Кнышевского, как его самого,
родителя, а притом… Тут голос батеньки изменился, и, они, махнув рукою, сказали: «после», перецеловали нас, обливая слезами своими, и ушли в спальню.
Бородкин. Я, истинно, Селиверст Потапыч, благодарю бога! Как остался я после
родителя семнадцати лет, всякое притеснение терпел от родных, и теперича, который капитал от тятеньки остался, я даже мог решиться всего капиталу: все это я перенес равнодушно, и когда я пришел в возраст, как должно — не токма чтобы я промотал, или там как прожил, а сами знаете, имею, может быть, вдвое-с, живу сам по себе, своим умом, и никому
уважать не намерен.
«Никогда, — говорю, — сердце не заезжий двор: в нем тесно не бывает. К отцу одна любовь, а к мужу — другая, и кроме того… муж, который желает быть счастлив, обязан заботиться, чтобы он мог
уважать свою жену, а для этого он должен беречь ее любовь и почтение к
родителям».
Не обвиняйте нас в безнравственности, потому что мы не
уважаем того, что вы
уважаете. Можно ли упрекать найденыша за то, что он не
уважает своих
родителей? Мы независимы, потому что начинаем жизнь сызнова. У нас нет ничего законного, кроме нашего организма, нашей народности: это наша сущность, наша плоть и кровь, но отнюдь не связывающий авторитет. Мы независимы, потому что ничего не имеем. Нам почти нечего любить. Все наши воспоминания исполнены горечи и злобы. Образование, науку подали нам на конце кнута.
В доме все любили и
уважали Ларивона, не выключая и самих
родителей Вани, которого отдали, казалось, на безотчетное его попечение.
— Вот так-то, сударь мой, и наука, преподаваемая французами детям русских бояр, она, как вакса, съест всю доброту и крепость души русского человека: он не будет знать ни Бога, ни святой православной Руси, не будет иметь чистой любви к царю и отечеству, не станет любить и
уважать своих
родителей, не будет годен ни на что и никуда… точно так же, как стали негодны мои сапоги.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre, [дурного тона.] но который был любим и
уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своею жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков-родителей.
Деревенские
родители, при своей жадности и непонимании жизни, сами, своим необдуманным и неразборчивым поведением подставляют детей влияниям людей дурных — сами часто дают первое направление, чтобы не ценить и не
уважать в хозяевах людей доброй нравственности и хороших правил.